беременность
я беременна
ты беременна? ну что ж, поздравляем!
помни, беременность - это большая ответственность,
огромная радость и море незабываемых ощущений!

и в конце этого пути тебя уже ждет маленькое чудо

смотреть карапузики
беременность
беременность по неделям
будущий малыш
new определить пол ребенка
роды ÷ рассказы о родах
дата родов ÷ здоровье
хочу забеременеть
форум ÷ сказки ÷ роддома
линейки беременным
дневнички (блоги)

Последние темы форума:

Гринева Ксения 2,8 годика. ДЦП [697:82567]
Optimal Сasual Dating - Genuine Females [0:28]
ML [3:14]

Главная Детские сказки Тысяча и одна ночь


Сказка о рыбаке Халифе

Рассказывают также, - начала новую сказку Шахразада, - что был в древние времена и минувшие века и годы в городе Багдаде человек-рыбак, по имени Халифа, и был это человек бедный по состоянию, который никогда еще в жизни не женился. И случилось в один день из дней, что он взял сеть и отправился с нею, по обычаю, к реке, чтобы половить раньше рыбаков. И, придя к реке, он подпоясался, подоткнул платье и подошел к реке и, развернув свою сеть, закинул ее первый раз и второй раз, но в ней ничего не поднялось. И он закидывал ее до тех пор, пока не закинул десять раз, и не поднялось в ней совсем ничего. И стеснилась грудь рыбака, и смутились мысли его, и он воскликнул: "Прошу прощения у Аллаха великого, кроме которого пет бога, живого, самосущего, и возвращаюсь к нему! Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Чего хочет Аллах, то бывает, а чего не хочет он, то не бывает! Надел - от Аллаха, - велик он и славен! И когда дает Аллах рабу, не отказывает ему никто, а когда отказывает Аллах рабу, не дает ему никто!" И потом, от охватившего его великого огорчения, он произнес такие два стиха:

"Когда поражает рок своею превратностью,

Терпение ты готовь и грудь для него расправь,

Поистине, ведь господь миров, в своей щедрости

И милости, после горя даст облегчение".

И он посидел немного, размышляя о своем деле, и склонил голову к земле, а потом произнес такие стихи:

"Терпи и сладость дней, терпи и гореть их,

И знай - Аллах всегда достигнет дел своих,

Ведь похожа ночь огорчения на нарыв порой,

И вожусь я с ним, пока удастся проткнуть его.

Проходят часто превратности над юношей

И кончаются, и ему на ум не приходят вновь".

И пот ом он сказал про себя: "Брошу еще этот раз и положусь на Аллаха. Может быть, он не обманет моей надежды". И он подошел и бросил сеть в реку, размахнувшись на длину руки, и свернул веревки и подождал некоторое время, а потом он потянул сеть и нашел ее тяжелой..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьсот тридцать вторая ночь

Когда же настала восемьсот тридцать вторая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Халифа-рыбак закинул сеть в реку несколько раз и в ней ничего не поднялось, он стал размышлять о своем деле и произнес предыдущие стихи, а потом сказал про себя: "Брошу еще раз и положусь на Аллаха. Может быть, он не обманет моей надежды". И он поднялся и закинул сеть и подождал некоторое время, а затем он потянул сеть и нашел ее тяжелой. И, почувствовав, что сеть тяжелая, рыбак стал действовать с нею осторожно и тянул ее до тех пор, пока она не вышла на сушу. И вдруг в ней оказалась обезьяна, одноглазая и хромая! И, увидав ее, Халифа воскликнул: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха! Поистине, мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся! Что это за скверное счастье и зловещее предзнаменование! Что случилось со мной в этот благословенный день! Но все это - по предопределению великого Аллаха!"

И потом он взял обезьяну и привязал ее на веревку и, подойдя к дереву, высившемуся на берегу реки, привязал к нему обезьяну. А с рыбаком был бич, и он взял его в руку и поднял в воздухе и хотел опустить его на обезьяну, но Аллах заставил эту обезьяну говорить ясным языком, и она сказала: "О Халифа, удержи твою руку и не бей меня. Оставь меня привязанной к этому дереву, ступай к реке и закинь твою сеть, полагаясь на Аллаха, - он принесет тебе твой надел".

И, услышав слова обезьяны. Халифа взял сеть, подошел к реке и закинул ее, отпустив веревки, а потом он потянул сеть и нашел, что она тяжелей, чем в первый раз. И он до тех пор бился над сетью, пока она не вышла на берег, и вдруг в ней оказалась другая обезьяна с расставленными зубами, насурмленными глазами и накрашенными руками, и рта обезьяна смеялась, а вокруг пояса у нее была рваная тряпка. И Халифа воскликнул: "Хвала Аллаху, который заменил рыб в реке обезьянами!" А затем он подошел к той обезьяне, что была привязана к дереву, и сказал ей: "Посмотри, о злосчастная, как скверно то, что ты мне посоветовала! Никто не натолкнул меня на вторую обезьяну, кроме тебя, и когда ты пожелала мне доброго утра, с твоей хромотой и одноглазостью, я стал побежден и утомлен и не владел ни дирхемом, ни динаром!"

И он взял в руки дубинку и, покрутив ею в воздухе три раза, хотел опустить ее на обезьяну, и та воззвала к Аллаху о помощи и сказала рыбаку: "Прошу тебя, ради Аллаха, прости меня ради этого моего товарища и проси у него то, что тебе нужно: он приведет тебя к тому, что ты желаешь". И Халифа бросил дубинку и простил обезьяну, а потом он подошел ко второй обезьяне и остановился подле нее, и обезьяна сказала: "О Халифа, тебе не будет от этих слов никакого проку, если ты не выслушаешь того, что я тебе скажу, а если ты меня выслушаешь и послушаешься меня и не станешь мне перечить, я буду причиной твоего богатства". - "Что ты мне скажешь, чтобы мне тебя послушаться?" - спросил Халифа. И обезьяна сказала: "Оставь меня здесь привязанной, пойди к реке и закинь твою сеть, а я тебе скажу, что тебе после этого делать".

И Халифа взял сеть и пошел к реке и закинул сеть и подождал над нею немножко, а потом он потянул сеть и нашел ее тяжелой. И он бился над сетью, пока не поднял ее на сушу, и вдруг в ней оказалась еще одна обезьяна, но только эта обезьяна была красная, и вокруг пояса у нее была синяя тряпка, и у псе были накрашены руки и ноги и насурмлены глаза. И, увидав ее. Халифа воскликнул: "Слава Аллаху великому, слава властителю власти! Поистине, сегодняшний день благословен с начала до конца, ибо звезда его принесла счастье в лице первой обезьяны, а содержание страницы видно по заглавию. Сегодняшний день - день обезьян, и не осталось в реке ни одной рыбы, и мы вышли сегодня лишь для того, чтобы ловить обезьян. Хвала Аллаху, который заменил рыб обезьянами!"

И потом он обратился к третьей обезьяне и спросил ее: "А ты что еще такое, о злосчастная?" И обезьяна сказала ему: "Разве ты не знаешь меня, о Халифа?" - "Нет", - отвечал Халифа. И обезьяна сказала: "Я обезьяна Абу-с-Саадата, еврея-менялы". - "А что ты делаешь?" - спросил Халифа. И обезьяна ответила: "Я желаю ему доброго утра в начале дня, и он наживает пять динаров, и желаю ему доброго вечера в конце дня, и он наживает пять динаров". И Халифа обратился к первой обезьяне и сказал ей: "Посмотри, о злосчастная, какие у людей хорошие обезьяны! А ты? Ты желаешь мне доброго утра своей хромотой и одноглазостью и зловещим видом, и я стану бедным, разоренным и голодным".

И он взял дубинку и покрутил ею в воздухе три раза и хотел опустить ее на обезьяну, но обезьяна Абу-с-Саадата сказала ему: "Оставь ее, о Халифа, убери твою руку и подойди ко мне, а я тебе скажу, что тебе делать". И Халифа кинул из руки дубинку и, подойдя к обезьяне, спросил ее: "Что ты мне скажешь, о госпожа всех обезьян?" И обезьяна сказала: "Возьми сеть и закинь ее с реку и оставь меня с этими обезьянами сидеть с тобой, и что бы для тебя в ней ни поднялось, подай это и подойди ко мне, и я расскажу тебе что-то, что тебя обрадует..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьсот тридцать третья ночь

Когда же настала восемьсот тридцать третья ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда обезьяна Абу-с-Саадата сказала Халифе: "Возьми твою сеть и закинь ее в реку, и все, что поднимется в ней для тебя, подай и подойди ко мне, а я расскажу тебе что-то, что тебя обрадует", - Халифа ответил: "Слушаю и повинуюсь!"

А потом он взял сеть, свернул ее и положил на плечо и произнес такие стихи:

"Сжимается когда грудь, взываю к создателю

Ведь властен он облегчить все трудное людям.

Еще не вернулся взор, а милостью господа

Разбитое цело вновь, и пленник свободен.

Вручи же Аллаху ты дела свои полностью,

Ведь милости господа всяк видящий знает".

И еще он произнес такие два стиха:

"Ты тот, кто люден всех вверг в великие тяготы,

Сотри же заботы ты и бедствий причины,

Мне жадности не внушай к тому, чего не добыть,

Сколь многих желающих желанья не сбылись!"

А окончив свои стихи, Халифа подошел к реке и закинул в нее сеть и подождал над нею немного, а затем он потянул ее, и вдруг оказалось, что в ней рыба-окунь, большеголовая и с хвостом, точно поварешка, а глаза у нее были как два динара. И, увидев эту рыбу, Халифа обрадовался, так как он ни разу в жизни не поймал ей подобной, и взял ее, дивясь на нее, и принес ее к обезьяне Абу-с-Саадата еврея, и был таков, как будто он овладел целым светом. И обезьяна еврея спросила его: "Что ты будешь с ней делать, о Халифа, и как ты поступишь с твоей обезьяной?" И Халифа молвил: "Я расскажу тебе, о госпожа всех обезьян, что я сделаю. Знай, что прежде всего я придумаю, как погубить эту проклятую, мою обезьяну, и возьму тебя вместо нее и буду тебя каждый день кормить чем пожелаешь". "Раз ты избрал меня, - сказала обезьяна, - я скажу тебе, как сделать, и будет в этом благо твоего состояния, если захочет великий Аллах. Пойми же то, что я тебе скажу. Приготовь и для меня тоже веревку и привяжи меня к дереву и оставь меня, а сам же выйди на середину отмели и закинь твою сеть в реку Тигр. А когда закинешь ее, подожди немного и вытяни ее: ты найдешь в ней рыбу, прекраснее которой ты не видал за всю твою жизнь. Принеси ее и подойди ко мне, а я скажу тебе, что делать потом".

И Халифа поднялся в тот же час и минуту и закинул сеть в реку Тигр и вытянул ее и увидел в ней рыбу белугу величиной с барашка, подобной которой он не видал за всю жизнь, и она была больше первой рыбы. И Халифа взял ее и пошел к обезьяне, и обезьяна сказала ему: "Принеси немного зеленой травы и положи половину ее в корзину, и положи рыбу на траву и прикрой се другой половиной. Оставь нас привязанными, поставь корзину на плечо и пойди с нею в город Багдад и никому, кто с тобой заговорит или тебя спросит, не давай ответа, пока не придашь на рынок менял. Ты найдешь в глубине рынка лавку моего хозяина, Абу-с-Саадата еврея, шейха менял, и увидишь, что он сидит на кресле, с подушкой за спиной, и перед ним стоят два сундука, один для золота, другой для серебра, и возле него - невольники, рабы и слуги. Подойди к нему и поставь перед ним корзинку и скажи ему: "О Абу-с-Саадат, я сегодня вышел на ловлю и закинул сечь на твое имя, и послал Аллах великий эту рыбу". И он тебе скажет: "Показывал ли ты ее другому?" А ты скажи: "Нет, клянусь Аллахом!" И он возьмет у тебя рыбу и даст тебе динар, а ты верни его ему, и он даст тебе два динара, и всякий раз, как он тебе что-нибудь даст, возвращай это, и даже если бы он дал тебе вес рыбы Золотом, не бери у него ничего. И он скажет тебе: "Скажи мне, что ты хочешь?" И ты скажи: "Клянусь Аллахом, я продам ее только за два слова". И когда он тебя спросит: "А что это за два слова?" скажи ему: "Встань на ноги и скажи: "Засвидетельствуйте, о те, кто есть на рынке, что я променял обезьяну Халифы-рыбака на мою обезьяну и обменял ею долю на мою долю и его счастье на мое счастье". И вот плата за рыбу, и не нужно мне золота". И когда он это сделает, я стану каждый день желать тебе доброго утра и доброго вечера, и ты будешь каждый день наживать десять динаров золотом. А Абус-Саадату еврею будет желать доброго утра его обезьяна, эта кривая, хромая, и Аллах каждый день будет испытывать его штрафом, который он станет платить. И это будет так, пока он не обеднеет и не окажется совсем без ничего. Послушайся же того, что я тебе говорю: будешь счастлив и пойдешь прямым путем!"

И когда Халифа-рыбак услышал слова обезьяны, он сказал: "Я принимаю то, что ты мне посоветовала, о царь всех обезьян, а что касается этого злосчастного, - да не благословит его Аллах! - я не знаю, что мне с ним делать". - "Отпусти его в воду и отпусти меня тоже", - сказала обезьяна. И Халифа отвечал: "Слушаю и повинуюсь!" И он подошел к обезьянам и развязал их и оставил, и они спустились в море, а Халифа подошел к рыбе, взял ее и вымыл и положил под нее в корзину зеленой травы и прикрыл ее тоже травою, и понес ее на плече, напевая такую песенку:

"Вручи дела господину небес и спасешься ты,

И доброе совершай всю жизнь, не горюя, ты

Людей обвиненных избегай - обидит тебя",

Язык придержи и не бранись - побранят тебя..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьсот тридцать четвертая ночь

Когда же настала восемьсот тридцать четвертая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Халифа-рыбак кончил петь, он понес корзину на плече и пошел и шел до тех пор, пока не вошел в город Багдад.

И когда он вошел, люди узнали его и стали ему кричать, говоря: "Что с тобой, о Халифа?" Но Халифа не обращал ни на кого внимания, пока не пришел на рынок менял. И он прошел мимо лавок, как наказывала ему обезьяна, и заметил того еврея и увидел, что он сидит в лавке, а слуги прислуживают ему, и он - точно царь из царей Хорасана. И, увидав еврея, Халифа узнал его и подошел и остановился перед ним, и еврей поднял к нему голову и узнал его и сказал: "Привет тебе, о Халифа, какое у тебя дело и чего ты хочешь? Если кто-нибудь с тобой заговорил или поспорил, скажи мне. Я пойду с тобой к вали, и он возьмет для тебя с него должное!" - "Нет, клянусь жизнью твоей головы, о начальник евреев, - ответил Халифа. - Со мной никто но заговаривал, но я вышел сегодня из дому, на твое счастье, и пошел к реке и закинул сеть в Тигр, я поймалась вот эта рыба".

И он открыл корзину и бросил рыбу перед евреем, и когда еврей увидал ее, он нашел ее прекрасной и воскликнул: "Клянусь торой и десятью заповедями, я вчера спал и видел во сне, что я стою перед Девой и она говорит мне: "Знай, о Абу-с-Саадат, что я послала тебе хороший подарок". Наверное, подарок - эта рыба, без сомнения!" И затем он обернулся к Халифе и спросил его: "Заклинаю тебя твоей верой: видел ли ее кто-нибудь, кроме меня?" И Халифа ответил: "Нет, клянусь Аллахом! Клянусь Абу-Бекром Правдивым, о начальник евреев, ее не видел никто, кроме тебя". И еврей обернулся к одному из своих слуг и сказал ему: "Пойди сюда, возьми эту рыбу и ступай с нею домой, и пусть Суада ее приготовит, сжарит и поджарит к тому времени, как я кончу работу и приду". И Халифа тоже сказал ему: "Ступай, мальчик, и пусть жена хозяина изжарит часть рыбы и поджарит часть ее". И слуга отвечал: "Слушаю и повинуюсь, о господин!" И затем он взял рыбу и пошел с ней домой.

А что касается еврея, то он протянул руку с динаром и дал его Халифа-рыбаку, говоря: "Возьми это себе, о Халифа, и трать на твою семью". И когда Халифа увидал динар у себя в руке, он воскликнул: "Слава властителю власти!", точно он никогда в жизни не видал ни кусочка Золота, и взял динар и прошел немного. Но потом он вспомнил наставление обезьяны и вернулся и бросил еврею динар и воскликнул: "Возьми твое золото и отдай людям их рыбу! Разве люди для тебя посмешище?" И еврей, услышав его слова, подумал, что он с ним шутит, и дал ему два динара сверх первого динара, но Халиф сказал: "Подавай рыбу, без шуток! Разве ты не Знаешь, что я продаю рыбу за такую пену?" И еврей протянул руку еще к двум и сказал Халифе: "Возьми эти пять динаров в уплату за рыбу и брось жадничать!" И Халифа взял деньги в руку и ушел с ними, радуясь, и он смотрел на золото, дивясь на него и говоря: "Слава Аллаху! Нет у халифа Багдада того, что есть у меня в сегодняшний день!"

И он шел до тех пор, пока не пришел к началу рынка, и тогда он вспомнил слова обезьяны и наставление, которое она ему дала, и вернулся к еврею и бросил ему золото. "Что с тобой, о Халифа, что тебе нужно? Ты хочешь взять свои динары дирхемами?" - спросил его еврей. И Халифа сказал: "Я не хочу ни дирхемов, ни динаров, я хочу только, чтобы ты отдал мне чужую рыбу". И еврей рассердился и закричал на Халифу и сказал: "О рыбак, ты приносишь мне рыбу, но стоящую и динара, а я тебе даю за нее пять динаров, а ты недоволен! Бесноватый ты, что ли? Скажи мне, за сколько ты ее продаешь?" - "Я не продам ее ни за серебро, ни за золото, я продам ее только за два слова, которые ты мне скажешь", - ответил Халифа. И когда еврей услышал эти слова, глаза его поднялись к темени, у него захватило дыхание, и он заскрежетал зубами и крикнул: "О обрезокмусульман, разве ты хочешь, чтобы я расстался с моей верой ради твоей рыбы и желаешь испортить мою религию и исповедание, в котором я нашел, прежде меня, моих отцов?"

И он кликнул своих слуг, и когда те появились перед ним, сказал им: "Горе вам, вот перед вами этот злосчастный - разбейте ему затылок затрещинами и умножьте его муки побоями!" И слуги набросились на Халифу с побоями и били его до тех пор, пока он не упал возле лавки. И тогда еврей сказал им: "Отпустите его, чтобы он встал". И Халифа вскочил на ноги, словно с ним ничего не было, и еврей сказал ему: "Говори, что ты хочешь в уплату за эту рыбу, и я тебе дам. Но ты не получил от нас сейчас ничего хорошего". - "Не бойся за меня, изза побоев, хозяин, я съедаю столько ударов, как десять ослов", - сказал Халифа. И еврей рассмеялся его словам и воскликнул: "Заклинаю тебя Аллахом, скажи мне, что ты хочешь, и клянусь моей верой - я дам это тебе". - "Не удовлетворит меня, как плата от тебя за эту рыбу, ничто, кроме двух слов", - ответил Халифа. И еврей сказал: "Я полагаю, ты хочешь, чтобы я принял ислам?" - "Клянусь Аллахом, о еврей, - ответил Халифа, - если ты станешь мусульманином, твой ислам не поможет мусульманам и не повредит евреям, а если ты останешься нечестивым, твое нечестие не повредит мусульманам и не поможет евреям. Но вот чего я от тебя требую: встань на ноги и скажи: "Засвидетельствуйте, о люди на рынке, что я променял обезьяну Халифы-рыбака на мою обезьяну и мою долю в жизни на его долю и мое счастье на его счастье". "Если это и есть твое желание, то оно для меня легко", - сказал еврей..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьсот тридцать пятая ночь

Когда же настала восемьсот тридцать пятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что еврей сказал Халифе-рыбаку: "Если это есть твое желание, то оно для меня легко". И еврей поднялся в тот же час и минуту и встал на ноги и сказал так, как сказал Халифа-рыбак, а потом он обернулся к нему и спросил: "Осталось ли тебе с меня еще что-нибудь?" - "Нет", - отвечал Халиф. И еврей сказал: "С миром!"

И Халифа в тот же час и минуту поднялся, взял свою корзину и сеть и пошел к реке Тигру. И он закинул сеть и потянул ее и нашел ее тяжелой и вытянул ее только после стараний. И, вытянув сеть, он увидел, что она наполнена рыбой всех сортов. И подошла к нему женщина с блюдом и дала ему динар, а Халифа дал ей на него рыбы, и подошел к нему другой слуга и взял у него на динар, и так продолжалось, пока он не продал рыбы на десять динаров, и каждый день он продавал на десять динаров, до конца десяти дней, так что набрал сто динаров золотом.

А у этого рыбака был дом, внутри прохода купцов. И в одну ночь из ночей рыбак лежал у себя в доме и сказал себе: "О Халифа, все люди знают, что ты бедный человек, рыбак, а теперь у тебя оказалось сто золотых динаров. Непременно услышит твою историю повелитель правоверных Харун ар-Рашид от кого-нибудь из людей, и, может быть, ему понадобятся деньги, и он пошлет за тобой и скажет: "Мне нужно некоторое количество денег. И дошло до меня, что у тебя есть сто динаров, одолжи их мне". И я скажу ему: "О повелитель правоверных, я человек бедный, и тот, кто тебе рассказал, что у меня есть сто динаров, налгал на меня. Ни со мной, ни у меня ничего такого нет". И халиф передаст меня вали и скажет ему: "Обнажи его от одежды, и мучай его побоями, и заставь его сознаться: может быть, он признается, что у него есть золото в сундуке". Бот правильное решение, которое освободит меня из этой ловушки: я сейчас встану и буду пытать себя бичом, чтобы закалиться против побоев". И гашиш, которого рыбак наелся, сказал ему: "Встань, обнажись от одежды". И он тотчас же и в ту же минуту встал, обнажился от одежды и взял в руку бывший у него бич. А у него была кожаная подушка, и он стал бить раз по этой подушке и раз по своей коже, и начал кричать: "Ах, ах, клянусь Аллахом, это пустые слова, о господин мой, и они лгут на меня. Я бедный человек, рыбак, и нет у меня ничего из благ мира!"

И люди услышали, как Халифа-рыбак сам себя пытает и ударяет бичом по подушке (а от звука ударов по его телу и по подушке ночью стоял гул). И в числе тех, кто его слышал, были купцы, и они сказали: "Посмотри-ка! Чего этот бедняга кричит, и мы слышим, как на него опускаются удары. Похоже, что на него напали воры, и это они его пытают". И они все пошли на звук ударов и криков и вышли из своих жилищ и пришли к дому Халифы и увидели, что он заперт, и сказали друг другу: "Может быть, воры напали на него, зайдя за комнату; нам следует поэтому войти через крышу".

И они поднялись на крышу и спустились через отверстие в ней и увидели, что Халифа голый и пытает самого себя. И они сказали ему: "Что с тобой, о Халифа, в чем твое дело?" И Халифа ответил: "Знайте, о люди, что у меня оказалось несколько динаров, и я боюсь, что о моем деле донесут повелителю правоверных Харуну арРашиду, и он призовет меня к себе и потребует от меня эти динары, и я начну отрицать. И если я буду отрицать, л боюсь, что он станет меня мучить. И вот я сам себя мучаю и делаю это, чтобы закалиться против того, что будет". И купцы стали над ним смеяться и сказали: "Брось такие дела, да не благословит Аллах тебя и динары, которые пришли к тебе. Ты встревожил пас сегодня ночью и устрашил наши сердца".

И Халифа перестал бить себя и проспал до утра, а поднявшись от сна, он хотел идти на работу и подумал о сотне динаров, которая оказалась у него, и сказал про себя: "Если я оставлю их дома, их украдут воры, а если я положу их в карман на поясе, их, может быть, кто-нибудь увидит и выследит меня, когда я буду один в месте, где пет людей, и убьет меня и возьмет их. Но я сделаю некую хитрость, прекрасную и очень полезную". И он в тот же час и минуту поднялся и пришил себе карман к воротнику халата и, завязав сотню динаров в мешочек, положил его в карман, который он сделал. А затем он поднялся и взял свою сеть, корзину и палку и шел, пока не дошел до реки Тигр..."

И Шахразаду застигло утро, и сна прекратила дозволенные речи.

Восемьсот тридцать шестая ночь

Когда же настала восемьсот тридцать шестая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Халифа-рыбак положил сотню динаров в карман, взял корзину, палку и сеть и пошел к реке Тигру.

Он закинул в нее сеть и потянул ее, но для него ничего не поднялось, и тогда он перешел с этого места на другое место и закинул там сеть, но для него ничего не поднялось. И он переходил с места на место, пока не отдалился от города на расстояние половины дня пути, и тебе закидывал сеть, по ничего для него не поднималось. И тогда он сказал в душе: "Клянусь Аллахом, я брошу сеть в воду еще только этот раз. Либо будет, либо пет!" И он бросил сеть с великой решимостью от сильного гнева, и мешок, в котором была сотня динаров, вылетел из его воротника, упал посреди реки и исчез, увлекаемый силой течения. И Халифа бросил из рук сеть, обнажился от одежды и, оставив ее на берегу, пырнул за мешком, и он нырял и выплывал около сотни раз, пока его силы не ослабели, и он одурел и не нашел этого мешка.

И когда Халифа отчаялся наши его, он вышел на берег и увидел только палку, сеть и корзину. И он начал искать свою одежду, но не нашел и следа ее. И тогда оп сказал себе: "Правильно говорится в поговорке: "Паломничество не завершено без сношения с верблюдом". И он развернул сеть и завернулся в нее и, взяв в руки палку, поставил корзину на плечо, и пошел, и понесся, как распаленный верблюд, и, бегая направо и налево, взад и вперед, взлохмаченный, покрытый пылью, точно взбунтовавшийся ифрит, когда он вырвется из Сулеймановой тюрьмы.

Вот что было с Халифов рыбаком.

Что же касается халифа Харуна Рашида, то у него был приятель ювелир, которого звали Ибн аль-Кирнас, и все люди, купцы, посредники и маклера знали, что Ибаль-Кирнас - купец халифа, и все, что продавали в городе Багдаде и других местах из драгоценных вещей, не продавали раньше, чем покажут ему, и в том числе невольников и невольниц. И когда этот купец, то есть Ибаль-Кирнас, сидел в один день из дней в своей лавке, вдруг подошел к нему староста посредников, и с ним была невольница, подобной которой не видели видящие. И была она до пределов красива, прекрасна, стройна и соразмерна, и в числе ее достоинств было то, что она была осведомлена во всех науках и искусствах, нанизывала стихи и играла на всех музыкальных инструментах. И купил ее Ибн аль-Кирнас, ювелир, за пять тысяч динаров золотом и одел ее на тысячу динаров и привел ее к повелителю правоверных. И эта невольница провела подле него ночь, и халиф испытывал ее во всех науках и во всех искусствах и увидел, что она сведуща во всех науках и ремеслах, и нет ей, в ее век, равной. А было ей имя Кут-аль-Кулуб, и была она такова, как сказал поэт:

Я взгляд возвращаю к ней, откроет когда лицо,

Она ж уклоняется от взора повторно.

Газель назад наклонит шеей, коль обернется к нам.

Газели, как сказано, назад смотрят часто.

Но где этому до слов другого:

На помощь от смертного, чью гибкость покажут нам

Высокие, стройные самхарские копья,

Печальны его глаза, пушок его шелковист,

И в сердце больною от любви его место.

А когда наступило утро, халиф Харун ар-Рашид послал за Ибн аль-Кирнасом, ювелиром, и когда тот явился, назначил ему десять тысяч динаров в уплату за эту невольницу. И сердце халифа стало занято этой невольницей, названной Кут-аль-Кулуб, и он оставил Ситт-Зубейду, дочь аль-Касима (а она была дочерью его дяди) и оставил всех любимиц и просидел целый месяц, выходя от этой невольницы только на пятничную молитву, а затем он тотчас же возвращался к ней.

И это стало тревожным для вельмож правления, и они пожаловались на это дело везирю Джафару Барманиду. И везирь выждал, пока не наступил день пятницы, и вошел в соборную мечеть, и встретился с повелителем правоверных, и стал ему рассказывать все, какие ему встречались диковинные истории, связанные с любовью, чтобы выведать, что с ним такое. И халиф сказал ему: "О Джафар, клянусь Аллахом, это дело случилось со мной не по доброй моей воле, но мое сердце завязло в сети любви, и я не знаю, что делать". - "Знай, о повелитель правоверных, - ответил Джафар, - что эта твоя любимица, Кут-аль-Кулуб, стала тебе подвластна и сделалась одной из твоих служанок, а чем владеет рука, того не хочет душа. Я скажу тебе еще и другую вещь: самое лучшее, чем похваляются цари и царевичи, это охота и облава и уменье пользоваться случаем и веселиться. И если ты так сделаешь, ты, может быть, отвлечешься от нее, а может быть, ты ее забудешь". - "Прекрасно то, что ты сказал, о Джафар, - воскликнул халиф. Поедем сейчас же, сию же минуту на охоту".

И когда кончилась пятничная молитва, они вышли из мечети и в тот же час и минуту сели и поехали на охоту и ловлю..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьсот тридцать седьмая ночь

Когда же настала восемьсот тридцать седьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что халиф Харун ар-Рашид отправился с Джафаром па охоту и ловлю, и они поехали и достигли пустыни. И повелитель правоверных и везирь Джафар ехали верхом на мулах, и они занялись беседой, и войско опередило их.

А их палил зной, и ар-Рашид сказал: "О Джафар, мной овладела сильная жажда". А потом ар-Рашид напряг зрение и увидел какую-то фигуру на высокой куче и спросил везиря: "Видишь ли ты то, что я вижу?" - "Да, о повелитель правоверных, - ответил везирь, - я вижу какую-то фигуру на высокой куче, и это либо сторож сада, либо сторож огорода, и при всех обстоятельствах в той стороне не может не быть воды. Я поеду к нему и принесу тебе от него воды", - сказал потом везирь. Но ар-Рашид молвил: "Мой мул быстрее твоего мула. Постой здесь, из-за войска, а я поеду сам, напьюсь у этого человека и вернусь".

И ар-Рашид погнал своего мула, и мул помчался, как ветер в полете или вода в потоке, и несся до тех пор, пока не достиг этой фигуры во мгновение ока. И оказалось, что фигура - не кто иной, как Халифа-рыбак.

И ар-Рашид увидел, что он голый и завернулся в сеть и глаза его так покраснели, что стали, как огненные факелы, и облик его был ужасен, и стан изгибался, и он был взлохмаченный, запыленный, точно ифрит или лев.

И ар-Рашид пожелал ему мира, и Халифа возвратил ему пожелание, разъяренный, и его дыхание пылало огнем.

И ар-Рашид спросил его: "О человек, есть у тебя немного воды?" - "Эй, ты, - отвечал Халифа, - слепой ты, что ли, или бесноватый? Вот тебе река Тигр - она за этой кучей".

И ар-Рашид зашел за кучу и спустился к реке Тигру, и напился и напоил мула, а затем он тотчас же и в ту же минуту поднялся и, вернувшись к Халифе-рыбаку, спросил его: "Чего это ты, о человек, стоишь здесь, и каково твое ремесло?" - "Этот вопрос удивительней и диковинней, чем твой вопрос про воду, - ответил Халифа. - Разве ты не видишь принадлежности моего ремесла у меня на плече?" - "Ты как будто рыбак", - сказал ар-Рашид. "Да", - молвил Халифа. И ар-Рашид спросил:

"А где же твой халат, где твоя повязка, где твой пояс и где твоя одежда?" А вещи, что пропали у Халифы, были подобны тем, которые назвал ему халиф, одна к одной.

И, услышав от халифа эти слова, Халифа подумал, что это он взял его вещи на берегу реки, и в тот же час и минуту спустился с кучи, быстрее разящей молнии и, схватив мула халифа за узду, сказал ему: "О человек, подай мне мои вещи и брось играть и шутить!" И халиф воскликнул: "Клянусь Аллахом, я не видал твоих вещей и не знаю их!" А у ар-Рашида были большие щеки и маленький рот, и Халифа сказал ему: "Может быть, ты по ремеслу певец или флейтист? Но подай мне мою одежду по-хорошему, а не то я буду бить тебя этой палкой, пока ты не обольешься и не замараешь себе одежду".

И халиф, увидав палку Халифа-рыбака и его превосходство над ним, сказал себе: "Клянусь Аллахом, я не вынесу от этого безумного нищего и пол-удара такой палкой!" А на ар-Рашид с был атласный кафтан, и он снял его и сказал Халифе: "О человек, возьми этот кафтан вместо твоей одежды". И Халифа взял его и повертел в руках и сказал: "Моя одежда стоит десяти таких, как этот пестрый халат". - "Надень его пока, а я принесу тебе твою одежду", - сказал ар-Рашид. И Халифа взял кафтан и надел его и увидел, что он ему длинен. А у Халифы был нож, привязанный к ушку корзины, и он взял его и обрезал полы кафтана примерно на треть, так что он стал доходить ему ниже колен, и обернулся к ар-Рашиду и сказал ему: "Ради достоинства Аллаха, о флейтист, расскажи мне, сколько тебе полагается каждый месяц жалованья от твоего господина за искусство играть на флейте?" - "Мое жалованье каждый месяц - десять динаров золотом", - сказал халиф. И Халифа воскликнул: "Клянусь Аллахом, о бедняга, ты обременил меня твоей заботой! Клянусь Аллахом, эти десять динаров я зарабатываю каждый день! Хочешь быть со мной, у меня в услужении? Я научу тебя искусству ловить и стану делиться с тобой заработком, так что ты каждый день будешь работать на пять динаров и сделаешься моим слугой, и я буду защищать тебя от твоего господина этой палкой". - "Я согласен на это", молвил ар-Рашид. И Халифа сказал: "Сойди теперь со спины ослицы и привяжи ее, чтоб она помогала нам возить рыбу, и пойди сюда - я научу тебя ловить сейчас же".

И ар-Рашид сошел со своего мула и, привязав его, заткнул полы платья вокруг пояса, и Халифа сказал ему:

"О флейтист, возьми сеть вот так, положи ее на руку вот так и закинь ее в реку Тигр вот так". И ар-Рашид укрепил свое сердце и сделал так, как показал ему Халифа, и закинул сеть в реку Тигр и потянул ее, но не мог вытянуть. И Халифа подошел к нему и стал ее тянуть, но оба не смогли ее вытянуть. "О злосчастный флейтист, - сказал тогда Халифа, - если я в первый раз взял твой кафтан вместо моей одежды, то на этот раз я возьму у тебя ослицу за мою сеть, если увижу, что она разорвалась, и буду бить тебя палкой, пока ты не обольешься и не обделаешься". - "Потянем с тобой вместе", - сказал ар-Рашид. И оба потянули и смогли вытянуть эту сеть только с трудом, и, вытянув ее, они посмотрели и вдруг видят: она полна рыбы всех сортов и всевозможных цветов..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьсот тридцать восьмая ночь

Когда же настала восемьсот тридцать восьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Халифа-рыбак вытянул сеть вместе с халифом, они увидели, что она полна рыбы всех сортов, и Халифа сказал: "Клянусь Аллахом, о флейтист, ты скверный, но если ты будешь усердно заниматься рыбной ловлей, то станешь великим рыбаком. Правильно будет, чтобы ты сел на твою ослицу, поехал на рынок и привез пару корзин; а я посторожу рыбу, пока ты не приедешь, и мы с тобой нагрузив ее на спину твоей ослицы. У меня есть весы и гири и все, что нам нужно, и мы возьмем все это с собой, и ты должен будешь только держать весы и получать деньги. У нас рыбы на двадцать динаров. Поторопись же привести корзины и не мешкай". И халиф отвечал: "Слушаю и повинуюсь!" - и оставил рыбака и оставил рыбу и погнал своего мула в крайней радости. И он до тех пор смеялся из-за того, что случилось у него с рыбаком, пока не приехал к Джафару.

И, увидав его, Джафар сказал: "О повелитель правоверных, наверное, когда ты поехал пить, ты нашел хороший сад и вошел туда и погулял там один?" И, услышав слова Джафара, ар-Рашид засмеялся. И все Бармакиды поднялись и поцеловали землю меж его рук и сказали: "О повелитель правоверных, да увековечит Аллах над тобой радости и да уничтожит над тобой огорчения! Какова причина того, что ты задержался, когда поехал пить, и что с тобой случилось?" - "Со мной случилась диковинная история и веселое, удивительное дело", - ответил халиф. И затем он рассказал им историю с Халифой-рыбаком и рассказал о том, что у него с ним случилось, как Халифа ему сказал: "Ты украл мою одежду", и как он отдал ему свой кафтан и рыбак обрезал кафтан, увидав, что он длинный.

"Клянусь Аллахом, о повелитель правоверных, - сказал Джафар, - у меня было на уме попросить у тебя этот кафтан! Но я сейчас поеду к этому рыбаку и куплю у него кафтан!" - "Клянусь Аллахом, он отрезал треть кафтана со стороны подола и погубил его! - воскликнул халиф. - Но я устал, о Джафар, от ловли в реке, так как я наловил много рыбы и она на берегу реки, у моего хозяина Халифы, который стоит там и ждет, пока я вернусь, захватив для него две корзины и с ними резак. А потом я пойду с ним на рынок, и мы продадим рыбу и поделим плату за нее". - "О повелитель правоверных, - сказал Джафар, - а я приведу вам того, кто будет у вас покупать". - "О Джафар, - воскликнул халиф, - клянусь моими пречистыми отцами, всякому, кто принесет мне рыбину из рыбы, что лежат перед Халифой, который научил меня ловить, я дам за нее золотой динар!"

И глашатай кликнул клич среди свиты: "Идите покупать рыбу повелителя правоверных!" И невольники пошли и направились к берегу реки. И когда Халифа ждал, что повелитель правоверных принесет ему корзины, невольники вдруг ринулись на него, точно орлы, и схватили рыбу и стали класть ее в платки, шитые золотом, и начали из-за нее драться. И Халифа воскликнул: "Нет сомнения, что эта рыба - райская рыба!" - и взял две рыбины в правую руку и две рыбины в левую руку и вошел в воду по горло и стал кричат: "Аллах! Ради этой рыбы пусть твой раб-флейтист, мой товарищ, сейчас же придет!"

И вдруг подошел к нему один негр. А этот негр был начальником всех негров, что были у халифа, и он отстал от невольников, потому что его конь остановился на дороге помочиться. И когда этот негр подъехал к Халифе, он увидел, что рыбы не осталось нисколько - ни мало, си много. Он посмотрел направо и налево и увидал, что Халифа-рыбак стоит в воде с рыбой и сказал: "Эй, рыбак, пойди сюда". - "Уходи без лишних слов", - ответил рыбак. И евнух подошел к нему и сказал: "Подай сюда эту рыбу, а я дам тебе деньги". - "Разве у тебя мало ума? - сказал Халифа-рыбак евнуху. - Я ее не продаю". И евнух вытащил дубинку, и Халифа закричал: "Не бей, несчастный! Награда лучше дубинки!" А потом он бросил ему рыбу, и евнух взял ее и положил в платок и сунул руку в карман, но не нашел там ни одного дирхема. "О рыбак, - сказал тогда негр, - твоя доля злосчастная: клянусь Аллахом, со мной нет нисколько денег. Но завтра приходи в халифский дворец и скажи: "Проведите меня к евнуху Сандалю", и слуги приведут тебя ко мне, и когда ты придешь ко мне туда, тебе достанется то, в чем будет тебе счастье, и ты возьмешь это и уйдешь своей дорогой!" И Халифа воскликнул: "Сегодня благословенный день, и благодать его была видна с самого начала". А потом он положил сеть на плечо и шел, пока не вошел в Багдад, и прошел по рынкам, и люди увидели па нем одежду халифа и стали смотреть на него.

И Халифа вошел в свою улицу, а лавка портного повелителя правоверных была у ворот этой улицы, и портной увидал Халифу-рыбака в халате, который стоил тысячу динаров и принадлежал к одеждам халифа, и сказал: "О Халифа, откуда у тебя эта фарджия?" [620] - "А ты чего болтаешь? - ответил Халифа. - Я взял ее у того, кого я научил ловить рыбу, и он стал моим слугой, и я простил его и не отрубил ему руки, так как он украл у меня одежду и дал мне этот кафтан вместо нее". И портной понял, что халиф проходил мимо рыбака, когда тот ловил рыбу, и пошутил с ним и дал ему эту фарджию..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьсот тридцать девятая ночь

Когда же настала восемьсот тридцать девятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что портной понял, что ха лиф проходил мимо Халифы-рыбака, когда тот ловил рыбу, и пошутил с ним и дал ему эту фарджию, и рыбак отправился домой, и вот то, что с ним было.

Что же касается халифа Харуна ар-Рашида, то он по ехал на охоту и ловлю, только чтобы отвлечься от невольницы Кут-аль-Кулуб. А когда Зубейда услышала об этой невольнице и о том, что халиф ею увлекся, ее охватила ревность, которая охватывает женщин, и она отказалась от пищи и питья и рассталась со сладостью сна и стала выжидать отсутствия халифа или его отъезда, чтобы расставить Кут-аль-Кулуб сети козней. И, узнав, что халиф выехал на охоту и ловлю, она приказала невольницам устлать дворец коврами и умножила украшения и роскошь и поставила кушанья и сладости и приготовила в число всего этого фарфоровое блюдо с самой лучшей, какая бывает, халвой и положила в нее банджа, примешав его к ней. И потом она приказала кому-то из евнухов сходить за невольницей Кут-аль-Кулуб и позвать ее к трапезе Ситт-Зубейды, дочери аль-Касима, жены повелителя правоверных, и сказать: "Жена повелителя правоверных пила сегодня лекарство, а она слышала, что ты хорошо поешь, и хочет видеть чтонибудь из твоего искусства". И невольница отвечала: "Слушаю и повинуюсь Аллаху и Ситт-Зубейде!" И в тот же час и минуту она поднялась, не зная, что скрыто для нее в неведомом, и, взяв нужные ей инструменты, пошла с евнухом и шла до тех пор, пока не вошла к СиттЗубейде.

И, войдя к ней, она поцеловала землю меж ее руками множество раз и поднялась на ноги и сказала: "Привет высокой завесе и неприступному величию, отпрыску Аббасидов и члену семьи пророка - да приведет тебя Аллах к преуспеянию и миру на дни и на годы!" - и стала между других невольниц и евнухов. И тогда СиттЗубейда подняла к ней голову и взглянула на ее красоту И прелесть, и она увидала девушку с овальными щеками и грудями, подобными гранатам, с лицом, как месяц, с блестящим лбом и черным оком, и веки ее покоились в истоме, а лицо ее блистало светом, и словно бы солнце всходило от ее лба, и мрак ночи нисходил от ее кудрей, и мускусом веяло от ее дыханья. И цветы сверкали в ее красоте, и луну являло ее чело, и ветвью стан ее изгибался, и была она подобна полной луне, что засияла во мраке ночи. И глаза ее ласкали любовью, а брови изгибались, как лук, и уста ее были выточены из коралла, и она ошеломляла красотой смотрящего и очаровывала взором видящего, - возвышен тот, кто ее сотворил, придал ей совершенство и ее соразмерил! - и была такова, как сказал поэт о сходной с нею:

Разгневается, и видишь: все убиты,

Простит, и снова души к ним вернутся.

Глазами мечет взоры колдовские,

Шлет смерть и жизнь тому, кому желает,

Зрачками в плен берет она народы,

Как будто стали люди ей рабами.

И сказала Ситт-Зубейда девушке: "Приют, уют и простор тебе, о Кут-аль-Кулуб! Садись и покажи нам твою работу и прекрасное твое искусство!" И Кут-аль-Кулуб отвечала: "Хорошо!" - и, протянув руку, взяла бубен, о котором сказал кто-то такие стихи:

О дар, взлетает сердце от желанья

И громко кричит, коль бьют по тебе рукою.

Пленил ведь ты израненное сердце,

И ударять тебя мужам приятно.

Скажи же слово ты, легко иль тяжко

Звучи как хочешь, - ты увеселяешь.

Будь радостен и стыд отбрось, влюбленный,

Пляши, склонись, диви и удивляйся.

И затем она ударила многими ударами и запела так, что остановила птиц, и все вокруг взволновалось, а потом она положила бубен и взяла свирель, о которой сказан такой стих:

Глаза у нее, и их зрачки людям пальцами

Указывают напев лишь верный, сомненья нет.

И также сказал поэт еще такой стих:

Когда дойдет она до цели песен,

Приятно время радостью сближенья.

А потом она положила свирель, после того как пришли из-за нее в восторг все присутствующие, и взяла лютню, о которой поэт сказал:

О свежая ветвь, что стала лютней певицы той,

Влечет благородных и достойных к себе она,

И щиплет певица струны, чтоб испытать ее,

И пальцы ее - как цепь, прекрасно сплетенная

И Кут-аль-Кулуб натянула струны лютни, подвинтила колки и положила ее на колени и наклонилась над ней, как мать наклоняется над своим ребенком, и казалось, что о ней и о ее лютне сказал поэт такие стихи:

Персидскою глаголет струной она.

И все поймут, кто прежде понять не мог.

"Любовь - убийца", - нам говорит она.

И разум губит всех мусульман она.

О девушка! Создатель рукой ее

Заставил расписное заговорить.

И лютнею сдержала любви поток,

Как ловкий врач сдержать бы мог крови ток.

И она ударила на четырнадцать ладов и спела под лютню полный круг, так что ошеломила смотрящих и привела в восторг слушающих, и потом произнесла такие два стиха:

"Мой приход к тебе благодатен был,

В нем радость вечно новая,

Успехи в нем сменяются

И счастье не кончается..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Ночь, дополняющая до восьмисот сорока

Когда же настала ночь, дополняющая до восьмисот сорока, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что девушка Кут-альКулуб пропела стихи и ударила по струнам перед Ситт-Зубейдой, а потом она встала и начала показывать фокусы и проворство рук и всякие прекрасные штуки, так что Ситт-Зубейда чуть не влюбилась в нее и подумала: "Нельзя упрекать ар-Рашида, сына моего дяди, за любовь к ней". А потом девушка поцеловала перед Зубейдой землю и села, и ей подали кушанье и затем подали халву и блюдо, в котором был бандяс. И Кут-аль-Кулуб поела с него, и не утвердилась еще халва у нее во внутренностях, как ее голова запрокинулась, и она упала на землю, спящая. И Ситт-Зубейда сказала невольницам: "Унесите ее в одну из комнат, пока я ее не потребую". И они сказали ей: "Слушаем и повинуемся!" А затем она сказала одному из евнухов: "Сделай нам сундук и принеси его мне". И она приказала сделать изображение могилы и распространить весть, что невольница подавилась и умерла, и предупредила своих приближенных, что всякому, кто скажет, что Кут-аль-Кулубжина, она отрубит голову.

И вдруг халиф в этот час приехал с охоты и ловли и, как только начал спрашивать, спросил о девушке. И к нему подошел один из его слуг (а Ситт-Зубейда научила его, чтобы, когда халиф спросит про Кут-аль-Кулуб, он сказал, что она умерла) и поцеловал перед ним землю и сказал ему: "О господин, да живет твоя голова! Узнай, что Кут-аль-Кулуб подавилась кушаньем и умерла". И халиф воскликнул: "Да не обрадует тебя Аллах вестью о благе, о злой раб!" И он вошел во дворец и услышал о смерти девушки от всех, кто был во дворце, и спросил: "Где ее могила?" И его привели к гробнице и показали ему могилу, которая была сделана для обмана, и сказали: "Вот ее могила!" И, увидев ее, халиф закричал и обнял могилу и заплакал и произнес такие два стиха:

"Могила - творцом молю! Исчезла ль краса ее?

Ужель изменилась эта внешность прекрасная?

Могила, не свод ведь ты небес и не сад ведь ты.

Так как же слились в тебе и месяц и ветвь в одно?"

И потом халиф заплакал над нею сильным плачем и провел в том месте долгое время, а затем он ушел от могилы, будучи в крайней печали. И Ситт-Зубейда узнала, что ее хитрость удалась, и сказала евнуху: "Подай сундук!" И евнух принес его к ней, и она велела принести невольницу и положила ее в сундук, а потом сказала евнуху: "Постарайся продать сундук и поставь тому, кто его купит, условие, чтобы он купил его запертым, а потом раздай плату за него как милостыню". И евнух взял сундук и вышел от нее и исполнил ее приказание, и вот то, что было с этими.

Что же касается до Халифа-рыбака, то, когда наступило утро и засияло светом и заблистало, он сказал себе:

"Нет у меня сегодня лучшего дела, чем пойти к тому евнуху, что купил у меня рыбу, - он со мной условился, чтобы я пришел к нему в халифский дворец". И Халифа вышел из своего дома и направился во дворец халифата, и, придя туда, он увидел там невольников, рабов и слуг, которые стояли и сидели. И он всмотрелся в них и вдруг видит: тот евнух, что взял у него рыбу, сидит, и невольники прислуживают ему. И один слуга из невольников Закричал на него, и евнух обернулся, чтобы посмотреть, что такое, и вдруг видит - это рыбак! И когда Халифа понял, что он увидал его и узнал, кто он такой, он крикнул ему: "Ты не оплошал, о Рыженький! Таковы бывают люди верные!" И, услышав его слова, евнух засмеялся и сказал: "Клянусь Аллахом, ты прав, о рыбак!"

И потом евнух Сандаль хотел дать ему что-нибудь и сунул руку в карман. И вдруг раздались великие крики, и евнух поднял голову, чтобы посмотреть в чем дело, и видит: везирь Джафар Бармакид выходит от халифа. И, увидав его, евнух поднялся на ноги и пошел к нему навстречу, и они стали разговаривать и ходили, и время продлилось, и Халифа простоял немного, но евнух не обращал на него внимания. А когда рыбак простоял долго, он встал против евнуха, будучи в отдалении, и сделал ему знак рукой и крикнул: "О господин мой Рыжий, дай мне уйти!" И евнух услышал его, но постыдился ему ответить в присутствии везиря Джафара и стал разговаривать с везирем, притворяясь, что ему не до рыбака. И тогда Халифа воскликнул: "О затягивающий плату, да обезобразит Аллах всех неприветливых и всех тех, кто берет у людей их вещи и потом неприветлив с ними! Я вхожу под твою защиту, о господин мой Отрубяное Брюхо, дай мне то, что мне следует, чтобы я мог уйти!"

И евнух услышал его, и ему стало стыдно перед Джафаром. И Джафар тоже увидел, что Халифа делает руками знаки и разговаривает с евнухом, но только не знал, что он говорит. И везирь сказал евнуху, не одобряя его: "О евнух, чего просит у тебя этот бедный нищий?" И Сандаль-евнух сказал ему: "Разве ты не знаешь этого человека, о владыка везирь?" - "Клянусь Аллахом, я его не знаю, и откуда мне его знать, когда я его только сейчас увидел?" - ответил везирь Джафар. И евнух сказал ему: "О владыка, это тот рыбак, у которого мы расхватали рыбу на берегу Тигра. А я уже ничего не застал, и мне было стыдно вернуться к повелителю правоверных ни с чем, когда все невольники что-нибудь захватили, и я подъехал к рыбаку и увидел, что он стоит посреди реки и призывает Аллаха и у него четыре рыбы, и сказал ему: "Давай то, что у тебя есть, и возьми то, что это стоит". И когда он отдал мне рыбу, я сунул руку в карман и хотел дать ему что-нибудь, но ничего не нашел и сказал рыбаку: "Приходи ко мне во дворец, и я дам тебе чтонибудь, чем ты поможешь себе в бедности". И он пришел ко мне сегодня, и я протянул руку и хотел что-нибудь ему дать, но пришел ты, и я поднялся, чтобы служить тебе, и отвлекся с тобою от него. И дело показалось ему долгим, и вот его история и причина того, что он стоит..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьсот сорок первая ночь

Когда же настала восемьсот сорок первая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Сандаль-евнух рассказал Джафару Бармакиду рассказ о Халиферыбаке и потом сказал: "И вот его история и причина того, что он стоит". И, услышав слова евнуха, везирь улыбнулся и сказал: "О евнух, этот рыбак пришел в минуту нужды, и ты ее не исполняешь? Разве ты не знаешь его, о начальник евнухов?" - "Нет", - отвечал евнух. И везирь сказал: "Это учитель повелителя правоверных и его товарищ. А сегодня у нашего владыки-халифа стеснена грудь, и опечалено сердце, и ум его занят, и ничто не расправит ему груди, кроме этого рыбака. Не давай же ему уйти, пока я не поговорю о нем с халифом и не приведу его к нему. Может быть, Аллах облегчит его состояние и заставит его забыть об утрате Кут-аль-Кулуб по причине прихода этого рыбака, и халиф даст ему что-нибудь, чем он себе поможет, и ты будешь причиной этого". - "О владыка, делай что хочешь, Аллах великий да оставит тебя столпом правления повелителя правоверных! - продли Аллах его тень и сохрани его ветвь и корень"! - сказал евнух.

И везирь Джафар пошел, направляясь к халифу, а евнух велел невольникам не оставлять рыбака. И тогда Халифа-рыбак воскликнул: "Как прекрасна твоя милость, о Рыженький, - с требующего стали требовать. Я при шел требовать мои деньги, и меня задержали за недоимки". А Джафар, войдя к халифу, увидел, что он сидит, склонив голову к земле, со стесненной грудью, в глубоком раздумье, и напевает стихи поэта:

"Хулители принуждают милую позабыть,

Но с сердцем что делать мне - не слушается оно.

И как я забыть могу любовь этой девочки

В разлуке нет пользы от забвенья любви ее.

Того не забуду я, как кубок ходил меж пас

И хмель от вина очей ее преклонял меня".

И Джафар, оказавшись меж рук халифа, сказал ему: "Мир над тобой, о повелитель правоверных и защитник святыни веры, сын дяди господина посланных, да благословит Аллах и да приветствует его и весь его род!" И халиф поднял голову и сказал: "И над тобой мир и милость Аллаха и благословение его!" И тогда Джафар молвил: "С позволения повелителя правоверных заговорит его слуга, и не будет в этом прегрешения". - "А когда было прегрешение в том, что ты заговаривал, когда ты - господин везирей? Говори что хочешь", - сказал халиф. И везирь Джафар молвил: "Я вышел от тебя, о владыка, направляясь домой, и увидел, что твой наставник, учитель и товарищ, Халифа-рыбак стоит у ворот и сердится на тебя и жалуется и говорит: "Клянусь Аллахом, я научил его ловить рыбу, и он ушел, чтобы принести мне корзины, и не вернулся ко мне. Так не делают в товариществе и так не поступают с учителями!" И если у тебя, о владыка, есть желание быть с ним в товариществе, тогда - не беда, а если нет, - осведоми его, чтобы он взял в товарищи другого".

И когда халиф услышал слова Джафара, он улыбнулся, и прошло стесненье его груди, и он сказал Джафару: "Заклинаю тебя жизнью - правду ли ты говоришь" что рыбак стоит у ворот?" - "Клянусь твоей жизнью, повелитель правоверных, он стоит у ворот", - сказал Джафар. И тогда халиф воскликнул: "О Джафар, клянусь Аллахом, я постараюсь сделать ему должное, и если желает ему Аллах через мои руки несчастья, он получит его, а если он желает ему через мои руки счастья, он получит его!" И потом халиф взял бумажку и разорвал ее на куски и сказал: "О Джафар, напиши твоей рукой двадцать количеств - от динара до тысячи динаров, и столько же степеней власти и везирства - от ничтожнейшего наместничества до халифата, и двадцать способов всяких пыток - от ничтожнейшего наказания до убиения". И Джафар отвечал: "Слушаю и повинуюсь, о повелитель правоверных!" И он написал на бумажках своей рукой то, что приказал ему халиф. И халиф молвил: "О Джафар, клянусь моими пречистыми отцами и моим родством с Хамзой и Акилем [621]. Я хочу, чтобы привели Халифу-рыбака, и прикажу ему взять бумажку из этих бумажек, надпись на которых известна только мне и тебе, и что там окажется, то я и дам ему, и если бы оказался это халифат, я бы сложил его с себя и отдал бы его Халифе, и не пожалел бы, а если окажется там повешение, или рассечение, или гибель, я сделаю это с ним. Ступай же и приведи его ко мне!"

И Джафар, услышав эти слова, воскликнул про себя: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Может быть, выйдет этому бедняге что-нибудь, несущее гибель, и я буду причиной этого! Но халиф поклялся, и рыбаку остается только войти, и будет лишь то, чего желает Аллах". И он отправился к Халифе-рыбаку и схватил его за руку, чтобы увести его, и разум Халифы улетел у него из головы, и он подумал: "Что я за дурень, что пришел к этому скверному рабу. Рыженькому, и он свел меня с Отрубяным Брюхом!" А Джафар все вел его, и невольники шли сзади и спереди, и Халифа говорил: "Недостаточно того, что меня задержали, то еще идут сзади и спереди и не дают мне убежать". И Джафар шел с ним, пока не прошел через семь проходов, и потом он сказал Халифе: "Горе тебе, о рыбак! Ты будешь стоять меж руками повелителя правоверных и защитника святыни веры".

И он поднял самую большую завесу, и взор Халифырыбака упал на халифа, который сидел на своем престоле, а вельможи правления стояли, прислуживая ему. И, узнав халифа, рыбак подошел к нему и сказал: "Приют и уют, о флейтист! Нехорошо, что ты стал рыбаком, а потом оставил меня сидеть с сторожить рыбу, а сам ушел и не пришел. А я не успел опомниться как подъехали невольники на разноцветных животных и похватали мою рыбу, когда я стоял одни, в все это из-за твоей головы. А если бы ты быстро принес корзины, мы бы продали рыбы на сто динаров. Но я пришел требовать то, что мне следует, и меня задержали. А ты? Кто задержал тебя в этом месте?"

И халиф улыбнулся и, приподняв край занавески, высунул из-за нее голову и сказал: "Подойди и возьми бумажку из этих бумажек". И Халифа-рыбак сказал повелителю правоверных: "Ты был рыбаком, а теперь ты, я вижу, стал звездочетом. Но у кого много ремесел, у того велика бедность". "Бери скорей бумажку, без разговоров, и исполняй то, что тебе приказал повелитель правоверных", - сказал Джафар.

И Халифа-рыбак подошел и протянул руку, говоря: "Не бывать, чтобы этот флейтист снова стал моим слугой и ловил со мной рыбу!" И затем он взял бумажку и протянул ее халифу и сказал: "О флейтист, что мне в ней вышло? Не скрывай ничего!.."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьсот сорок вторая ночь

Когда же настала восемьсот сорок вторая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Халифа-рыбак взял одну из бумажек, он подал ее халифу и сказал: "О флейтист, что мне в ней вышло? Не скрывай ничего". И халиф взял бумажку в руку, подал ее везирю Джафару и сказал: "Читай, что в ней написано!" И Джафар посмотрел на бумажку и воскликнул: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!" - "Добрые вести, о Джафар? Что ты в ней увидел?" - спросил халиф. И Джафар ответил: "О повелитель правоверных, в бумажке оказалось: "Побить рыбака сотней палок!" И халиф приказал побить его сотней палок.

И его приказание исполнили и побили Халифу сотнею палок, и потом он поднялся, говоря: "Прокляни, Аллах, эту игру, о Отрубяное Брюхо! Разве заточение и побои тоже часть игры?" И Джафар сказал: "О повелитель правоверных, этот бедняга пришел к реке, и как ему вернуться жаждущим? Мы просим от милости повелителя правоверных, чтобы этот рыбак взял еще одну бумажку. Может быть, в ней что-нибудь для него выйдет и он уйдет с этим обратно и будет помощь ему против бедности". - "Клянусь Аллахом, о Джафар, - сказал халиф, - если он возьмет бумажку и выйдет ему в ней убиение, я непременно убью его, и ты будешь этому причиной". - "Если он умрет, то отдохнет", - сказал Джафар. И Халифарыбак воскликнул: "Да не обрадует тебя Аллах вестью о благе! Тесно вам стало, что ли, из-за меня в Багдаде, что вы хотите меня убить?" - "Возьми бумажку и проси решения у великого Аллаха", - сказал ему Джафар.

И рыбак протянул руку и, взяв бумажку, подал ее Джафару, и Джафар взял ее и, прочитав, молчал. "Что же ты молчишь, о сын Яхьи?" - спросил халиф. И Джафар ответил: "О повелитель правоверных, в бумажке вышло: "Не давать рыбаку ничего". - "Нет ему у нас надела, - сказал халиф, - скажи ему, чтобы он уходил от моего лица". - "Заклинаю тебя твоими пречистыми отцами, - сказал Джафар, - дай ему взять третью: может быть, выйдет ему в ней достаток". - "Пусть возьмет еще одну бумажку - и больше ничего", сказал халиф. И рыбак протянул руку и взял третью бумажку, и вдруг в ней оказалось: "Дать рыбаку динар!" И Джафар сказал Халифе-рыбаку: "Я искал для тебя счастья, но не захотел для тебя Аллах ничего, кроме этого динара". И Халифа воскликнул: "Каждая сотня палок за динар - великое благо, да не сделает Аллах здоровым твоего тела!" И халиф засмеялся, а Джафар взял Халифу за руку и вышел.

И когда рыбак подошел к воротам, его увидел евнух Сандаль и сказал ему: "Пойди сюда, о рыбак, пожалуй нам что-нибудь из того, что дал тебе повелитель правоверных, когда он шутил с тобой". - "Клянусь Аллахом, твоя правда, о Рыженький, - отвечал Халифа. - Разве ты хочешь, чтобы я с тобой поделился, о чернокожий? Я съел сотню палок и взял один динар, и ты свободен от ответственности за него!" И он бросил евнуху динар и вышел, и слезы текли по поверхности его щек. И, увидав его в таком состоянии, евнух понял, что он говорит правду, и вернулся к нему и крикнул слугам, чтобы они привели его обратно. И когда рыбака привели обратно, евнух сунул руку в карман и, вынув оттуда красный кошель, развязал его и вытряхнул, и вдруг в нем оказалось сто золотых динаров. "О рыбак, возьми это золото за твою рыбу и ступай своей дорогой", - сказал евнух. И тут Халифа-рыбак обрадовался и, взяв сотню динаров и динар халифа, вышел, уже забыв о побоях.

И так как Аллах великий желал осуществления того, что было им решено, Халифа-рыбак проходил по рынку невольниц и увидел большой кружок, в котором стояло много народа, и сказал про себя: "Что это за люди?" И он подошел и прошел среди людей - купцов и других. А купцы сказали: "Дайте место капитану Зудейту!" [622] И ему дали место, и Халифа посмотрел и видит: стоит старик и перед ним - сундук, и на сундуке сидит евнух, а старик кричит и говорит: "О купцы, о владельцы денег, кто отважится и поспешит что-нибудь дать за этот неведомый сундук из дома Ситт-Зубейды, дочери аль-Касима, жены повелителя правоверных ар-Рашида? По сколько с вас, благослови вас Аллах?"

И один из купцов сказал: "Клянусь Аллахом, это дело опасное! Я скажу слово, и нет на мне за него упрека: Сундук за





беременность

ЗАРЕГИСТРИРОВАЛИСЬ УЖЕ: 41794 | 0

 Следим за беременностью. Вход в систему.
email:пароль:
зарегистрироваться.
забыли пароль?

    Сказки для детей


2005—2015 © Я Беременна. Все для беременных.      
5:0.1366