Итак, по порядку.
Положили меня загодя в патологию, ибо, как известно, страдала я в 24 недели ИЦН и пессарий стоял по самый день поклания...покладения...эээ, поклажи меня в роддом.
Поклали, обсмотрели, одним ловким движением выцарапали эту хреновину и отправили в палату.
Девушки в палате обрадовали меня, что "тут одна лежала с этой штукой, ей вынули и она прямо сразу рожать пошла". И села я, как дура с намытой шеей, в надежде что не сегодня, так завтра у меня все произойдет. Тем паче почудилось мне, что и пробка-то у меня отходит, не болит, правда, зараза, ничего.
Сегодня-завтра растянулось на полторы недели. Полторы недели я отчаянно лежала, бродила, плевала в потолок, фотографировала плесень на потолке душевой и тихо выла. Дома продолжал идти ремонт, кошка ждала своей участи быть транспортированной к друзьям, потому что с нашим отсутствием взбесилась у родителей дома и дерет обои. А я лежала и ждала морковкиного заговеня.
Каждый день врач меня смотрела и радостно сообщала, что все у нас готовится, 2 пальца, головка прижата, будем ждать срок. Узнав, что она считает мой срок не 29 января, а 2 февраля, я взвыла еще раз.
Мне все казалось, что до 25ого я уже освобожусь. Нострадамус хренов. 27 я в этом уже засомневалась. 31ого я снова завыла. Громко.
Людей не пускали, свежего воздуха не было, дальше лестницы ходить запрещено, делать было нечего. Лежа в палате и перележав почти всех, я только и успевала следить, как женщины меняются, меняются, меняются, а я все лежу, лежу, лежу.
1ого января врач торжественно отправила меня на УЗИ и сообщила, что ждем до завтра и выбираем дату рождения. УЗИ показало "плотное телосложение, 3700-3800". Пробежавшись, наконец, по лестнице вверх в отделение, я приготовилась ждать ПОСЛЕЗАВТРА и амниотомию. Кто бы знал...
В районе 16.30 я, как и все две недели, сидела и гоняла в Зуму на телефоне. Две недели. Одно и то же. Да, сперва я пыталась читать, но однажды, когда я перечитывала "Тошноту" Сартра, однопалатницы начали слушать Стаса Михайлова на телефоне. Во мне что-то сломалось в этот момент и я разучилась читать навсегда. Впрочем, не суть.
В 16.40 я играла в Зуму и чихнула. Со стыдом почувствовала, что чуток, пардон, писнула. Мыслей о подтекании вод почему-то не возникло.
В 16.4сколько-то пошла в туалет и обнаружила, что так, пардон, от чихания не писаются. Попросила пеленку для проверки у медсестер.
Около 17 пришла в процедурную, сказала "Я вот...тут...это...", решила продемонстрировать, что там из меня понавыходило хорошего, как кран прорвало. Мне стало стыдно и я стояла перед персоналом, перетаптываясь в луже.
Вызвали врача с родильного этажа, швырнули меня на кушетку, что-то там дернули и из меня хлынуло море. Вякнув "Стыд-то какой...", я была направлена на клизму и в душ.
Спустили на второй этаж, в предродовую. Схваток не было. Море выходило из берегов.
Постелили мне на койке, показали, где пеленки и сказали "Раз ничего не болит- щас синистрол вколем и ты главное ходи, ходи, а то мы в полуночи не разродимся". Ну надо так надо.
Вобщем-то, ходила я, ходила, до того момента, как мне показалось, что я уже терпеть не могу.
Вкололи, как они сказали, обезболивающее, некий ревалгин. И дали четверть какой-то таблеточки. Ибо раскрытие мое шло медленно. Потом этих таблеточек было 6 или 7 четвертинок, они разъедали подъязычную область.
Вобщем, руководствуясь рассказами о 3-4 часовых родах, я надеялась, что процесс скоро закончится. Когда через 3 часа мне, воющей и корчащейся на койке, сообщили, что раскрытие всего 5 пальцев, я попросила окончить мои страдания прямо здесь и сейчас.
Ближе к половине одиннадцатого я звала на помощь, подвывала "Я хочу домой" и каждый приход врача спрашивала, долго ль мне еще.
Мне было неимоверно стыдно, что из меня все время что-то выливается, уже неясно что конкретно, я постоянно извинялась перед всеми и выла. Кричать себе я запретила. Пыталась дышать. Чуть помогло.
Милые подсолнухи на стенах предродовой исказились в лучших традициях Сайлент-Хилла. Мир потемнел. Хотелось сдохнуть.
Единственное, что мной руководило и помогало держать себя в руках - это осознание того, что все равно это ЗАКОНЧИТСЯ, главное посмотреть на это с другой стороны. Часть мозга, еще способная мыслить, думала эту мысль и возвращала в сознание.
Задолбавшись слушать мое нытье, одна дама из бригады решила мне помочь и что-то там на что-то натянула. Опять же неумолимо захотелось помереть. И сказав "Ну через полчаса все произойдет, а пока не тужься", покинула помещение.
Я очень старалась не тужиться, честно. Но организм тужился сам собой. Было уже не то чтобы больно, но мне стало невыносимо страшно от того, что я могу навредить малышу, а я как ни стараюсь, остановить процесс не могу. Туловище само делает это. Вот тут я завизжала, звала всех на свете и со словами "Я не могу, оно само!!!" рвала под собой кушетку.
Все прибежали и разрешили тужиться.
Дальше как в тумане. Но. Начитавшись накануне ужасов о том, что бывает, когда не слушаешь акушерок и голова ребенка ходит туда-сюда, я была решительно готова на все. Сил не было, но я тужилась через немогу. Подолгу, так как надо, на схватке. Бригада радовалась и говорила, какая я молодец. Уговаривать меня не приходилось, я старалась ОЧЕНЬ. Потому что поняла, что глупо было бы 9 месяцев вынашивать ребенка и каких-то там полчаса не превозмочь себя, чтобы оправдать эти 9 месяцев.
Подняли меня боком (я очень боялась сесть, потому что и про это я ужасов начиталась. Хорошее ли дело, две недели валяться впустую, чего только не нахватаешься) и отправили на кресло. Я категорически старалась идти, хотя туловище думало иначе.
Дальше я уже сама. Как чувствую схватку- начинаю тужиться. Врачам даже не пришлось мне об этом говорить, в перерывах между схватками они спокойно болтали о своем, а о том, что сейчас буду тужиться, я сообщала им лично.
Потуг было штук семь, потому что парень был большой и даже чуть застрял плечами. Но я так старалась и так тужилась, что труда особого это дело не составило.
Ян оказался фиолетовым, в черепом а-ля Чужой формата Ридли Скотта и с толстенной пуповиной. Врачи так и сказали "Ого какая толстенная пуповина".
Сознание полностью ко мне вернулось, усталость ушла, и если б мне разрешили- я бы тут же пешком отправилась куда-нибудь. Столько сил во мне появилось. Врачи обалдели от веса в 4450, откомментировав "Так вот почему тебе так больно было". Отметили его "девочкины губки" ("значит мои, ура" подумала я). Когда Яна запеленали и поднесли в мою сторону, он был очень недоволен, судя по лицу, и косился куда-то вбок одним глазом.
Потом был спасительный сон на животе (обоже, я забыла как это).
Потом были психозы из-за проблем с кормлением, были фразы медсестер "Нате вашего слоника", были дерьмовые анализы меня, была выписка и ошалевший от счастья Илья.
Но это совсем другая история.
А сейчас мы жрем как кони, скандалим, любим погремушки и стараемся держать головку.
Нам сегодня ровно 2 недели.
Ура, товарищи!
